Всегда виноват
Адвокат Виктория Данильченко пояснила «Известиям», что по ст. 77 Семейного кодекса России органы опеки и попечительства вправе немедленно забрать ребенка у родителей в случае непосредственной угрозы его жизни или здоровью. Однако критериев «непосредственной угрозы» в законодательстве не так много. Лишь краткое пояснение этому есть в постановлении Пленума Верховного Суда России от 14 ноября 2017 г. № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов гражданина». ребенка в случае возникновения непосредственной угрозы его жизни или здоровью, а также при ограничении или прекращении родительских прав.
- Там сказано, что можно изъять ребенка из семьи, если малолетний ребенок останется без воды и еды, если за младенцем не будут ухаживать, или если он останется без присмотра на долгое время. Других конкретных случаев нахождения в опасности закон не устанавливает», — отметил Данильченко. - То есть для изъятия ребенка обстоятельства, угрожающие его жизни и здоровью, должны четко указывать на реальную возможность наступления негативных последствий в виде гибели, причинения вреда физическому или психическому здоровью ребенка.
Юрист подчеркивает, что по закону невозможно описать все случаи, когда ребенок может оказаться в таких обстоятельствах – и сотрудник органов опеки и попечительства должен оценить угрозу для ребенка, исходя из профессионального, личного опыта и установленных фактов. .
«Действия судьи также носят оценочный характер, когда он рассматривает дело о халатности сотрудника органа опеки и попечительства», — продолжает Данильченко. - Именно поэтому судебная практика по привлечению работников органов опеки и попечительства к уголовной ответственности по ст. 293 УК неоднозначна.
По ее словам, можно допустить халатность в действиях органов опеки, если они в силу должностных инструкций должны были инициировать процедуру изъятия ребенка из семьи, будучи достоверно осведомлены о грозящей ему опасности, но не предприняли необходимые меры. Только тогда, по словам Данильченко, может быть вынесен обвинительный приговор сотруднику опеки и попечительства по статье «Халатность». Судебная практика здесь такова, что чаще всего это условный срок.
Эксперт ОНФ, член Общественной палаты России Юлия Зимова также отмечает, что законодательство не содержит критериев угрозы жизни и здоровью ребенка, при которых необходимо изъять его из семьи.
«А бывает и с органами опеки, что они всегда виноваты: плохо, если ребенка забрали, плохо, если не взяли, но что-то случилось», — рассказала она «Известиям».
Елена Альшанская, президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», отмечает, что система просто подталкивает органы опеки к тому, чтобы они чаще забирали детей из семьи — на всякий случай. Потому что если детей забрали напрасно, то органы опеки ни в чем не обвинят; а если зря не взяли, то тут уже под уголовное дело можно попасть.
По словам Зимовой, нужно менять саму систему изъятия детей из семей. Сейчас система такова, что органы опеки должны после выявления фактов в семидневный срок подать иск о лишении родительских прав.
«Нет механизма, по которому ребенка можно было бы забрать без лишения родительских прав на время», — говорит она. - Как же так: ребенка в опасности не изымают, а временно перемещают - либо в детский дом, в идеале - к родственникам или временным семьям.
После этого в течение дня-двух суд должен решить, что делать дальше, считает Зимова: возможно, следует лишить родительских прав, а возможно, необходим план реабилитации семьи.
Оценка рисков
«Эти дела будут продолжаться до тех пор, пока будет организована система, как сейчас, без профессиональной экспертизы, без инструментов помощи семьям», — сказала «Известиям» Альшанская. - Органам опеки и попечительства нужны не просто инструкции - им нужны очень хорошо подготовленные специалисты, причем вместе со специалистами с базовым психологическим образованием. Скорее всего, в тех случаях, когда есть сигналы о неблагополучии семьи, опекунство реагирует, но не видит синяков на ребенке, не видит, как его бьют. Нет системы, позволяющей определить угрозу ребенку, нет инструмента для органов опеки.
Директор Благотворительного фонда профилактики социального сиротства Александра Марова согласна: у органов опеки нет стандартов, четких инструкций и алгоритмов. В законодательстве, отмечает она, много говорится о приемных семьях, о приемном воспитании, но очень мало о работе с биологической семьей. В результате каждый регион, имея свои полномочия, регулирует сферу по своему усмотрению, отмечает она.
«Мы разработали много разных практических, методических материалов, практико-ориентированных, проработанных во многих местах и показали свою эффективность», — говорит она. — По сути, это инструменты оценки риска жестокого обращения, оценки безопасности ребенка. Согласно этому методу, при получении сигнала о том, что в семье страдает ребенок, туда идут люди, имеющие этот инструментарий, но при этом ориентированные на гуманистическую, а не карательную позицию. Они могут правильно оценить положение ребенка в семье, изучив множество факторов.
Такой прием, если бы он применялся повсеместно, уверена Марова, однозначно минимизировал бы случаи, когда детей «напрасно забирают из семьи и когда не забирают напрасно».
«По сигналу должна выйти группа людей, в том числе психолог, социальный работник, врач, а не милиционер или сотрудник опеки», — отметила Алшанская. «Люди должны быть специально обучены этому, они должны уметь принимать решения в команде, собирать анамнез, взвешивать все данные.
По ее словам, у такой команды должна быть возможность серьезно и продолжительное время наблюдать за ситуацией в семье, при необходимости предлагать пути выхода из ситуации — например, сходить к матери и ребенку вместе в кризисный центр.
«Но если мы понимаем, что родители действительно издеваются над ребенком, не стоит в тот момент говорить, что самое главное — сохранить семью», — отмечает Альшанская. «Самое главное, чтобы этого ребенка не убили. Но каждая ситуация требует разных решений: где-то продолжить работу с матерью, где-то передать ребенка в другую семью. Нет единой схемы, которую можно прописать в инструкции. Есть задача построить эту работу как профессиональную.
Александр Спивак, председатель правления Национального фонда защиты детей от жестокого обращения, отмечает, что органам опеки и попечительства также важно сместить фокус своей работы на более ранние этапы: ведь уже было известно, что семья неблагополучный.
«Если есть угроза ребенку, то не во всех случаях это должно быть лишение родительских прав», — отмечает он. Но у органов опеки других вариантов нет. Сейчас, насколько я знаю, рассматривается некая программа модернизации системы опеки и попечительства. Изменения здесь должны быть гибкими, должны касаться методики оценки безопасности, вариативности, что делать после выявления угрозы ребенку.
Отсутствие профессионализма
Одним из важнейших аспектов проблемы эксперты называют нехватку профессионалов в органах опеки и попечительства.
«Чтобы принять решение относительно какой-либо ситуации сейчас, необходимо профессионально оценить не только условия жизни, но и вообще ситуацию в семье, предысторию, то, что сейчас происходит, уровень риска для ребенка», — Александр Спивак заметки. - А это требует серьезной профессионализации, поскольку теперь специалисты органов опеки и попечительства фактически являются чиновниками - государственными или муниципальными служащими.
По его словам, чаще всего они не имеют образования психологов, педагогов, врачей и т. д.
«Здесь отсутствует последовательность, отсутствие профессиональной подготовки», — говорит он. - В таких случаях необходимо обоснованное мнение конкретного человека, но не субъективное, а профессиональное, основанное не на собственном опыте, а на обучении, на профессиональной поддержке. Достижение этого профессионализма в национальном масштабе — непростая задача.
В этой ситуации, считает Спивак, важно провести профессиональное обучение в национальном масштабе – образовательный проект, который позволил бы тем, кто работает в органах опеки, получить необходимую квалификацию на современном уровне. Юлия Зимова отмечает, что в прошлом году в России был выпущен первый набор магистров в области опеки и попечительства, теперь у них есть как минимум профильное образование по этой теме.
Но пока образование в этой сфере не является государственным делом, этим занимаются в основном благотворительные фонды. Александра Марова отмечает, что почти все органы опеки в стране в той или иной степени видели их методы работы. Но пока нет политической воли со стороны руководства ведомства или правительства области, их не возьмут на работу.
Альшанская отмечает, что в органах опеки должны работать психологи и специалисты по социальной работе, но их там просто нет. Поэтому о простом переобучении уже работающих людей не может быть и речи — нужны новые ресурсы. В то же время должно происходить и переобучение уже работающих людей.
«Должна быть система повышения квалификации», — отмечает она. - В ряде регионов есть, но это, как правило, бессмысленный формализм. Программы должны появиться в вузах, в образовательных центрах повышения квалификации, во всех регионах на основе лучших образцов. Практики в регионах есть, но они пока очень адресные.